..Пусть в этот вечер пьяный дремлющий вокзал
На встречу ветру прошуршав, откроет двери
Посмотрит мне доверчиво в глаза
Прости, но я тебе не верю
А люди будут все спешить к своим огням
И город будет проклинать мороз и стужу
И дремлющий вокзал спросил меня
Ну что беглец кому ты нужен?...
Песенка такая есть. Этими словами все сказанно...
Мы нужны кому-то, пока нас не поймали в свои сети...

читать дальшеМы жили?

Нас не будили в ранний час
Звонками в заспанные двери,
Не приговаривали нас
Ни к низшей и ни к высшей мере.

И дальнозоркий автомат
Нас не излечивал от стужи,
И на этапах дикий мат
Не вламывался в наши уши.

Мы прятались как сыч в дупло,
Забыв о долге человечьем,
Мы жили сыто и тепло,
А больше нам хвалиться не чем.

(не знаю автора)

В этой стране только мертвые сраму не имут
В этой стране только мертвым дано говорить
В этой стране на развалинах третьего Рима,
Только и свету, что спать, да молитву творить.

В этой стране, где свобода – не больше чем право
Сев наугад в переполненный грязный вагон
И, затаясь, наблюдать, как меняет Держава
Лики вождей на полотнах бесовских икон

В этой стране никому и никто не подвластен
Данностью свыше. Почти не осталось живых
В этой стране, где уверенность в будущем счастье
Лишь у юродивых (Бог не оставит своих).
Здесь на объездах Истории жирные монстры
Прут из земли, как поганки под теплым дождем
Серое делают белым, а белое - черствым
В этой стране…
Но другой мы себе не найдем

(А. Мазин, тоже "Инквизитор")

И.Бродский

Стихи под эпиграфом

"То, что дозволено Юпитеру,
не дозволено быку..."

Каждый пред Богом
наг.
Жалок,
наг
и убог.
В каждой музыке
Бах,
В каждом из нас
Бог.
Ибо вечность --
богам.
Бренность --
удел быков...
Богово станет
нам
Сумерками богов.
И надо небом
рискнуть,
И, может быть,
невпопад
Еще не раз нас
распнут
И скажут потом:
распад.
И мы
завоем
от ран.
Потом
взалкаем даров...
У каждого свой
храм.
И каждому свой
гроб.
Юродствуй,
воруй,
молись!
Будь одинок,
как перст!..
...Словно быкам --
хлыст,
вечен богам
крест.

1958


Чугунная ограда,
Сосновая кровать.
Так сладко, что не надо
Мне больше ревновать.

Постель мне стелют эту,
С рыданьем и мольбой;
Теперь броди по свету
Где хочешь, бог с тобой

Теперь твой слух не ранит
Неистовая речь,
Теперь никто не станет
Свечу до утра жечь.

Добились мы покою
И непорочных дней…
Ты плачешь, я не стою
Одной слезы твоей...

(А.Ахматова)


Ведь от судьбы как от себя
Как от рогов, как от врагов
Как от соседей дураков
С домашним телевизионным хобби
Уйти, как видимо нельзя
Улыбку выньте из кармана
И надевайте иногда...
(из книжки "Черный театр лилипутов", автора тоже не знаю).




"Земля"

В московские особняки
Врывается весна нахрапом.
Выпархивает моль за шкапом
И ползает по летним шляпам,
И прячут шубы в сундуки.
По деревянным антресолям
Стоят цветочные горшки
С левкоем и желтофиолем,
И дышат комнаты привольем,
И пахнут пылью чердаки.
И улица запанибрата
С оконницей подслеповатой,
И белой ночи и закату
Не разминуться у реки.
И можно слышать в коридоре,
Что происходит на просторе,
О чем в случайном разговоре
С капелью говорит апрель.
Он знает тысячу историй
Про человеческое горе,
И по заборам стынут зори
И тянут эту канитель.
И та же смесь огня и жути
На воле и в жилом уюте,
И всюду воздух сам не свой.
И тех же верб сквозные прутья,
И тех же белых почек вздутья
И на окне, и на распутье,
На улице и в мастерской.
Зачем же плачет даль в тумане
И горько пахнет перегной?
На то ведь и мое призванье,
Чтоб не скучали расстоянья,
Чтобы за городскою гранью
Земле не тосковать одной.
Для этого весною ранней
Со мною сходятся друзья,
И наши вечера - прощанья,
Пирушки наши - завещанья,
Чтоб тайная струя страданья
Согрела холод бытия.

Б.Пастернак




Мне спросить необходимо о многом
Если мне теперь не спится ночами.
Я подолгу разговариваю с Богом
И я знаю, что он мне отвечает.

на горе
в октябре
в пустыне

А под Богом, на над криком и срамом,
А точнее - между храпом и хрипом
Этот город с его книгой и храмом
Окна в небо отворяет со скрипом.

в пустыне
на горе
в октябре

Даже если я молчу или плачу -
Это входит в основную задачу.
Ты не думай, что хожу я по краю
И не видь во сне, что я умираю

в октябре
на горе
в пустыне

Ксения Агалли "Василиса и ангелы".



ТАК ВСЛУШИВАЮТСЯ...

--------

1

Так вслушиваются (в исток
Вслушивается -- устье).
Так внюхиваются в цветок:
Вглубь -- до потери чувства!

Так в воздухе, который синь-
Жажда, которой дна нет.
Так дети, в синеве простынь,
Всматриваются в память.

Так вчувствовывается в кровь
Отрок -- доселе лотос.
...Так влюбливаются в любовь:
Впадываются в пропасть.

--------

2

Друг! Не кори меня за тот
Взгляд, деловой и тусклый.
Так вглатываются в глоток:
Вглубь -- до потери чувства!

Так в ткань врабатываясь, ткач
Ткет свой последний пропад.
Так дети, вплакиваясь в плач,
Вшептываются в шепот.

Так вплясываются... (Велик
Бог -- посему крутитесь!)
Так дети, вкрикиваясь в крик,
Вмалчиваются в тихость.

Так жалом тронутая кровь
Жалуется -- без ядов!
Так вбаливаются в любовь:
Впадываются в: падать.

3 мая 1923

Марина Цветаева



Ну, жирафствуй! Я в наш город вернулась!
Я смешная в этой кожаной куртке.
Из-под ног выскакивают кулицы
И вспархивают переутки.

Мы живем в Москве, мы - москиты,
Впившиеся в Красную лошадь.
Оставляю все медвери открытыми,
И волкна тоже.

Я на зебрах не пишу свое кредо,
Лишь на заячьих листочках капустных.
Мы змеемся каждую среду,
Но зато по четвергам нам мангрустно.

Раньше буйвольски хотелось анархий,
А теперь глаза от кротости узкие.
Расскажи мне про мои щеки хомягкие
На языке кенгурусском.

(Анна Логвинова)

***
Тебе повезло: ты не видел меня,
когда тебя нет рядом.
Ты бы меня не узнал: ни огня
во взгляде, ни самого взгляда,
ни лица... Фотография на
паспорт, привет из ада,
спящая красавица с бодуна,
рекламная дура с плаката.

(Вера Павлова)

***
Но я еще прижмусь к тебе - спиной,
и в этой - белой, смуглой - колыбели -
я, тот, который - всех сильней - с тобой,
я - стану - всех печальней и слабее…

А ты гордись, что в наши времена -
горчайших яблок, поздних подозрений -
тебе достался целый мир, и я,
и густо-розовый
безвременник осенний.

Я развернусь лицом к тебе - опять,
и - полный нежности, тревоги и печали -
скажу: "Не знали мы,
что значит - погибать,
не знали мы, а вот теперь - узнали".

И я скажу: "За эти времена,
за гулкость яблок и за вкус утраты -
не как любовника -
(как мать, как дочь, сестра!) -
как современника - утешь меня, как брата".

И я скажу тебе,
что я тебя - люблю,
и я скажу тебе, что ты - мое спасенье,
что мы погибли (я понятно - говорю?),
но - сдерживали - гибель - как умели.

(Дима Воденников)



И вдоль пыльной дороги
Цепочкой собачьи следы
Но густой и широкий
Уже поднимается дым
И смолистые бревна
Трещат сквозь метель языков
И обрушилась кровля…
И приходит тигрицей,
Нежданно на маночий звук
Та, что больше не снится
И лица чужие вокруг
Ты ошибся охотник,
Но поздно и не поменять
Пусть другие уходят
Ныряет в ладонь рукоять
И тропа исчезает
И влага туманит зрачок
Ничего ты не знаешь
Плывет шепоток за плечом
Оглянуться б, да поздно
Уж ветер шурует в золе
И остывшие звезды
Песком у меня на столе
И на белой странице
Бездонно провалом зрачок
Той, что больше не спиться
Но строчка скользит поперек
И гончак серомордый
Устанет вышаривать след
И высоким аккордом
Стерней истощенных полей
Потечет его песня
И дымно задышит костер
И войдет неизвестность
В холодный, заплеванный двор
И растрепанный тополь
Потянется веткой к окну
И протянется тропка
Чужая в чужую страну
И ничто не окликнет
Ничто не поманит назад
Вновь по лунному лику
Сбегает сухая слеза
И густой и широкий
Вдоль зарева тянется дым
И остывшие окна
Следят равнодушно за ним
Вновь по серому камню
Скользит осторожная тень
Нас ловили руками
Но все они были не те
Хоть снимали с нас кожу
И свет нам носили в горсти
И казалось возможным
Любить и отдать и уйти…

Отгоревшие звезды
Кусочки зеркальной золы
Дымом пахнущий воздух
И ночи длинны и светлы
И беспомощный голос
Не тычется больше в висок
Только длинные волны
Взбегают на нежный песок
И какая-то птица
Плывет в потемневшую даль…
Та, что больше не снится
Уходит, уже навсегда…

Это из книги "Инквизитор" Александра Мазина. Автор наверное он же.

ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ

Я пью за разоренный дом
За злую жизнь мою
За одиночество вдвоем
И за тебя я пью
За ложь меня предавших губ
За мертвый холод глаз
За то, что мир жесток и груб
За то, что бог не спас.

А это А. Ахматова. Люблю ее стихи...

Не в душе - за душою имея
Быть не можем - умеем бывать
Горше нету, чем жить не своею
Но при этом свою проживать
Нет страшней, если траченной медью
Жизнь прошла на размен, да в распыл
Кто-то умер естественной смертью,
Но естественной жизнью не жил.





Разве ты объяснишь мне - откуда
Эти странные образы дум?
Отвлеки мою волю от чуда,
Обреки на бездействие ум.

Я боюсь, что наступит мгновенье,
И, не зная дороги к словам,
Мысль, возникшая в муках творенья,
Разорвет мою грудь пополам.

Промышляя искусством на свете,
Услаждая слепые умы,
Словно малые глупые дети,
Веселимся над пропастью мы.

Но лишь только черед наступает,
Обожженные крылья влача,
Мотылек у свечи умирает,
Чтобы вечно пылала свеча!

Н.Заболоцкий. 1957-1958.




Ядовитость ссор, болезненность ночей,
Неоправданность и истеричность боли...
Если б я еще хоть час была б ничьей,
Мир мой ни гроша б тогда не стоил!
Обреченность встреч - но не с тобой,
и Горячка спешных расставаний...
Угловатость слов... как будто про любовь,
Безрассудство мыслей и признаний..
Если б еще только хоть чуть-чуть...
Знаешь... я б сошла с ума наверно...
Только ты не дал мне вниз шагнуть,
Единственное счастье во Вселенной!..
Больше.. что еще добавить мне... -
Я люблю тебя... люблю! а может.. нет -
Жизни без тебя не представляю!
И пока есть где-то на Земле
Ты... я тоже, знай, живая!




Olwen. Цеппелины.

о цеппелине, о менестреле, о цеппелине
как нас расстреливали из пушек но мы летели
как нас выманивали из тела но мы летели
как нас растягивали на дыбе но мы летели
клин цеппелиный боль из металла но мы летели
на север и на восток отворачиваясь от юга
прижимаясь друг к другу серебряными боками

о цеппелине, о человече, о боли вечной
и боли вещей о том что небо
неодолимо а счастье мелко и слишком близко
о лебединой песне о тяжести цеппелинной
о цеппелине и о корсете о тесных ребрах
о страсти аэростатной и необъемной
о старости и бездомье о неопалимой
нежности умирающих цеппелинов
царственных мастодонтов
о верности не имеющих ничего земного

***
Olwen. Стихи для Д.В.

в невинном городе моем
где я и воин и покойник
гермафродит полубожок
где память рвется из ума
как изуродованный дольник
из нервной иноходи строк
где сердца сумрачный лесник
все долбит древесину ребер
надеясь выточить корабль
в котором боль пойдет на убыль
где мальчик поль то пел то плел
венки из клевера и плевел
то заходил по горло в пруд
где мальчик жюль то пил абсент
то жадно и по-детски плакал
и оба мучали меня
...мой ангел вспомни обо мне
даруй случайное прощенье...




И ЭТО НЕМНОГО ТЕБЯ ВЫДАЕТ (И.Сорин)

Эти глаза никогда не лгут,
Эти губы не знают соблазна,
И это немного тебя выдает,
И это немного: СОГЛАСНА.
Эти слова ничего не значат,
Не больше, чем свет помады красной,
И это немного тебя выдает,
И это немного: СОГЛАСНА.
Этот мотив оторвался от нот,
Не дальше, чем крик в подъезде праздном,
И это немного меня выдает,
И это немного: ПРЕКРАСНО.



ТЕПЕРЬ Я НЕ ТА (Таня Снежина)

Боль стерлась годами,
Теперь я не та.
И в дальние дали
Умчалась мечта.
Я больше не плачу,
Я стала другой,
И вижу иначе
Разлуку с тобой.
От этой разлуки
Стараясь бежать,
Ломала я руки,
Чтоб сердцу не дать
Упасть и разбиться
С той высоты,
С которой тогда ты
Сказал мне: "Лети".
Но даже, если ты потом придешь
После долгой разлуки,
В сердце ты не войдешь,
И не поймешь тогда,
Когда придешь,
Что мы стали чужими,
Что назад не вернешь,
Что было.
Даже, если ты придешь,
Сердце вновь не забьется.
Даже, если придешь...

Прости (Таня Снежина)

Прости меня, мой нежный друг.
Прости за боль, за холод рук,
За взгляд, блуждающий в толпе,
Ведь он подарен был тебе.
Прости за то, что не смогла
Пройти сквозь бурю и туман
И что невольно нанесла
Твоей душе так много ран.
Прости, мой сильный, нежный зверь,
Что я, приняв твою любовь,
В своей душе закрыла дверь,
Тебя терзая вновь и вновь.
Прости, мой верный талисман,
Что ты хранишь меня надежно,
А я кладу тебя в карман,
Ногтем царапая безбожно.
Прости, мой теплый лучик света,
Что я, озябнув на ветру,
Могла тобою быть согрета,
А руки греть дала костру.
Прости меня, мой алый парус,
Что я шагнула в тень твою,
Плыла и, даже не покаясь,
Пробила днище кораблю.
Прости меня, что я искала
Другого счастья - как смешно,
Как это глупо! Я ведь знала,
Что Солнце в небе лишь одно




Не отрекаются любя (Вероника Тушнова)

Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.



ЭПИЗОД

...Это было
В одно из утр, унылых, зимних, вьюжных, --
В одно из утр пятнадцатого года.
Изнемогая в той истоме тусклой,
Которая тогда меня томила,
Я в комнате своей сидел один. Во мне,
От плеч и головы, к рукам, к ногам,
Какое-то неясное струенье
Бежало трепетно и непрерывно -
И, выбежав из пальцев, длилось дальше,
Уж вне меня. Я сознавал, что нужно
Остановить его, сдержать в себе, - но воля
Меня покинула... Бессмысленно смотрел я
На полку книг, на желтые обои,
На маску Пушкина, закрывшую глаза.
Все цепенело в рыжем свете утра.
За окнами кричали дети. Громыхали
Салазки по горе, но эти звуки
Неслись во мне как будто бы сквозь толщу
Глубоких вод...
В пучину погружаясь, водолаз
Так слышит беготню на палубе и крики
Матросов.
И вдруг - как бы толчок, - но мягкий, осторожный, -
И все опять мне прояснилось, только
В перемещенном виде. Так бывает,
Когда веслом мы сталкиваем лодку
С песка прибрежного; еще нога
Под крепким днищем ясно слышит землю,
И близким кажется зеленый берег,
И кучи дров на нем; но вот качнуло нас -
И берег отступает; стала меньше
Та рощица, где мы сейчас бродили;
За рощей встал дымок; а вот - поверх деревьев
Уже видна поляна, и на ней
Краснеет баня.
Самого себя
Увидел я в тот миг, как этот берег;
Увидел вдруг со стороны, как если б
Смотреть немного сверху, слева. Я сидел,
Закинув ногу на ногу, глубоко
Уйдя в диван, с потухшей папиросой
Меж пальцами, совсем худой и бледный.
Глаза открыты были, но какое
В них было выраженье - я не видел.
Того меня, который предо мною
Сидел, - не ощущал я вовсе. Но другому,
Смотревшему как бы бесплотным взором,
Так было хорошо, легко, спокойно.
И человек, сидящий на диване,
Казался мне простым, давнишним другом,
Измученным годами путешествий.
Как будто бы ко мне зашел он в гости,
И, замолчав среди беседы мирной,
Вдруг откачнулся, и вздохнул, и умер.
Лицо разгладилось, и горькая улыбка
С него сошла.
Так видел я себя недолго: вероятно,
И четверти положенного круга
Секундная не обежала стрелка.
И как пред тем не по своей я воле
Покинул эту оболочку - так же
В нее и возвратился вновь. Но только
Свершилось это тягостно, с усильем,
Которое мне вспомнить неприятно.
Мне было трудно, тесно, как змее,
Которую заставили бы снова
Вместиться в сброшенную кожу...
Снова
Увидел я перед собою книги,
Услышал голоса. Мне было трудно
Вновь ощущать все тело, руки, ноги...
Так, весла бросив и сойдя на берег,
Мы чувствуем себя вдруг тяжелее.
Струилось вновь во мне изнеможенье,
Как бы от долгой гребли, - а в ушах
Гудел неясный шум, как пленный отзвук
Озерного или морского ветра.

1918




Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать мое воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Мной овладев, мне разум омрачив,
Уверена в любви моей несчастной,
Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,
Беседы чужд, один и молчалив,
Терзаюсь я досадой одинокой;
Ни слова мне, ни взгляда... друг жестокой!
Хочу ль бежать: с боязнью и мольбой
Твои глаза не следуют за мной.
Заводит ли красавица другая
Двусмысленный со мною разговор -
Спокойна ты; веселый твой укор
Меня мертвит, любви не выражая.
Скажи еще: соперник вечный мой,
Наедине застав меня с тобой,
Зачем тебя приветствует лукаво?..
Что ж он тебе? Скажи, какое право
Имеет он бледнеть и ревновать?..
В нескромный час меж вечера и света,
Без матери, одна, полуодета,
Зачем его должна ты принимать?..
Но я любим... Наедине со мною
Ты так нежна! Лобзания твои
Так пламенны! Слова твоей любви
Так искренно полны твоей душою!
Тебе смешны мучения мои;
Но я любим, тебя я понимаю.
Мой милый друг, не мучь меня, молю:
Не знаешь ты, как сильно я люблю,
Не знаешь ты, как тяжко я страдаю.
АС



Борис Поплавский.

В БОРЬБЕ СО СНЕГОМ

Над белым домом белый снег едва,
Едва шуршит иль кажется что белый.
Я приходил в два, два, и два, и два
Не заставал. Но застывал. Что делать!

Се слов игра могла сломать осла,
Но я осел железный, я желе
Жалел всегда, желел, но ан ослаб
Но ах еще! Пожалуй пожалей!

Не помню. О припомни! Нет умру.
Растает снег. Дом канет бесполезно.
Подъемная машина рвется в бездну
Ночь мчится к утру. Гибель поутру.

Но снова я звоню в парадный ход.
Меня встречают. Вера, чаю! чаю
Что кончится мой ледяной поход,
Но Ты мертва. Давно мертва!.. Скучаю



из книги "флаги"

***
Вскипает в полдень молоко небес,
Сползает пенка облачная, ежась,
Готов обед мечтательных повес,
Как римляне, они вкушают лежа.

Как хорошо у окружных дорог
Дремать, задравши голову и ноги.
Как вкусен непитательный пирог
Далеких крыш и черный хлеб дороги.

Как невесомо сердце бедняка,
Его вздымает незаметный воздух,
До странного доводит столбняка
Богатыми неоцененный отдых.

Коль нет своей, чужая жизнь мила,
Как ревность, зависть родственна любови.
Еще сочится на бревне смола,
От мертвеца же не исторгнешь крови.

Так беззаботно размышляю я,
Разнежившись в божественной молочной,
Как жаль, что в мать, а не в горшок цветочный
Сошел я жить. Но прихоть в том Твоя.




Роальд Мандельштам.
Еще один хороший поэт из Питера, рано погибший (1932 - 1961)

Он придет, мой противник неведомый -
Взвоет яростный рог в тишине,
И швырнет, упоенный победами
Он перчатку кровавую мне.

Тьма вздохнет пламенеющей бездною -
Сердце дрогнет в щемящей тоске -
Но приму я перчатку железную
И надену свой черный доспех.

На каком-то откосе мы встретимся
В желтом сумраке знойных ночей
Разгорится под траурным месяцем
Обнаженное пламя мечей.

Разобьются щиты с тяжким грохотом,
Разлетяться осколки копья -
И безрадостным, каменным хохотом
Обозначится гибель моя.



Асадов... "В горах, на скале"

В горах, на скале, о беспутствах мечтая,
Сидела Измена худая и злая.
А рядом под вишней сидела Любовь,
Рассветное золото в косы вплетая.

С утра, собирая плоды и коренья,
Они отдыхали у горных озер
И вечно вели нескончаемый спор –
С улыбкой одна, а другая с презреньем.

Одна говорила: - На свете нужны
Верность, порядочность и чистота.
Мы светлыми, добрыми быть должны:
В этом и – красота!

Другая кричала: -Пустые мечты!
Да кто тебе скажет за это спасибо?
Тут, право, от смеха порвут животы
Даже безмозглые рыбы!

Жить надо умело, хитро и с умом.
Где – быть беззащитной, где – лезть напролом,
А радость увидела – рви, не зевай!
Бери! Разберемся потом.

- А я не согласна бессовестно жить,
Попробуй быть честной и честно любить!
- Быть честной? Зеленая дичь! Чепуха!
Да есть ли что выше, чем радость греха?!

Однажды такой они подняли крик,
Что в гневе проснулся косматый старик,
Великий Колдун, раздражительный дед,
Проспавший в пещере три тысячи лет.

И рявкнул старик: - Это что за война?!
Я вам покажу, как будить Колдуна!
Так вот, чтобы кончить все ваши раздоры,
Я сплавлю вас вместе на все времена!

Схватил он Любовь колдовскою рукой,
Схватил он Измену рукою другой
И бросил в кувшин их, зеленый, как море,
А следом туда же – и радость, и горе,
И верность, и злость, доброту, и дурман,
И чистую правду, и подлый обман.

Едва он поставил кувшин на костер,
Дым взвился над лесом, как черный шатер,
Все выше и выше, до горных вершин,
Старик с любопытством глядит на кувшин:

Когда переплавится все, перемучится,
Какая же там чертовщина получится?
Кувшин остывает. Опыт готов.
По дну пробежала трещина,
Затем он распался на сотню кусков,
И… появилась женщина…




нельзя объять необъятное..(( хотя хотелось бы