«Сложив свои ладони лодочкой, он нежно берет в них женскую руку, как самое ценное и дорогое сокровище на проклятой, холодной планете. Долго и плавно мнет её, разглядывает, не отрывая глаз от тонких пальцев, иногда сжимает чуть сильнее, как бы проверяя не сон ли, затем отпускает и снова сжимает, боясь потерять, проснуться. Подносит к губам и долго, молчаливо, уже закрыв глаза, пытается понять или осмыслить происходящее; тщетно. Целует пальцы и утыкается носом в её ладонь, зарывается как измученный путник в подушку, после трех дней без сна. Он нашел приют, он счастлив, он отдыхает…

В голове ничего нет, наблюдательный ум отключился еще в момент первого прикосновения, тут не его территория. А тело уже колотит неторопливой, но полностью неподконтрольной дрожью, по крепкой спине пробегают колкие заряды, иногда он тяжело и глубоко выдыхает, вздрагивает и снова замирает.

Глупо он выглядит? Не знаю, можно ли осуждать влюбленного? Конечно нет, ведь любовь не поддается осмыслению. Настоящая любовь не управляема. Она – стихия. Даже, быть может, односторонняя, даже на расстоянии … ведь пока он верит, что когда-нибудь она станет его вся, целиком, до последнего вздоха, ничего не имеет значение. А сейчас у него есть то самое ценное – она, вернее её взгляд и ладонь – теплая, чистая, со слегка потрепанным, но таким милым маникюром. Он даже знает почему так неровно лежит лак на паре красивых, вытянутых ногтей, но не знает зачем она молчит, но не отдергивается и не отстраняет его. Надежда? Да, именно она, как еще сотня элементарных для всех дурачков слов, пронизывают его существо; нет, не голову, грудь и ладони.

Красиво, ты красивая, я с тобой красивый … сказка? Спасибо. Только не уходи, будь со мной, верь мне, ведь я люблю тебя, по настоящему. И позволь мне сегодня побыть эгоистом, наслаждаться тобой, потому что все остальное время я отдам тебе и только тебе.

Не важно что было до тебя, важно что я теперь твой.»